B 1928 году на 2-м курсе педагогического техникума учащиеся изучали «Шинель» Н. В. Гоголя. Было дано задание описать подобный случай из жизни. И. Базоркин создал свой первый рассказ под названием «Несчастье», который по рекомендации дирекции техникума появился в газете «Сердало».

В 1930 году, окончив педагогический техникум, он поступил на впервые организованное в этом году общественно-литературное отделение 2-го Северокавказского педагогического института.

В 1932 году, еще будучи студентом, совместно с М. Шадиевым написал учебник для 1 класса «Юный пионер», преподавал на различных учебных курсах.

В 1933 году с Амалитом Ахриевым и Ахметом Озиевым написал букварь для сельских школ. В этом же году окончил институт и работал учителем в школе селения Редант, а затем и преподавателем Ингушского педагогического техникума.

В 1934 году выпустил первый сборник стихов и рассказов «Назманч».

В этом же году Базоркин как делегат от Чечено-Ингушской организации участвовал в работе I Всесоюзного съезда советских писателей. С 1934 года он член Союза писателей.

1934 и 1935 годы вместе с Чечено-Ингушской театральной студией провел в театре имени Шота Руставели в Тбилиси. В те же годы начал работу над своей первой пьесой «На заре». Сразу по возвращении в город Орджоникидзе читал ее коллективу Осетинского государственного драматического театра, который взялся работать над ней и в 1938 году осуществил ее постановку на сцене своего театра. Кстати, она явилась первой многоактной пьесой ингушского писателя, написанной об ингушах и поставленной профессиональным театром. К тому же это была не только первая героическая драма из жизни ингушского народа, но и первая пьеса чечено-ингушского драматурга, поставленная в переводе на языки братских народов СССР, В том же 1938 году И. Базоркин был приглашен на должность заведующего литературной частью Чечено-Ингушского государственного драматического театра в город Грозный. Здесь начал работать над семейно-бытовой драмой «Тамара», в основу которой легли достоверные факты, имевшие место в одном из селений республики и рассказанные одной из горянок, которая училась на курсах. Первый вариант пьесы был закончен уже в 1938 году, но писатель продолжал работать над ней. Эта пьеса была поставлена 10 апреля 1941 года и с тех пор не сходит со сцены.. Успех этой пьесы и ее жизненность определяются не только тем, что в ней впервые в чечено-ингушской драматургии так остро поднимались вопросы классовых взаимоотношений людей села периода 20-30-х годов и проблемы борьбы с пережитками прошлого, которые ставили женщину-горянку в тяжелые условия, но и тем гуманистическим пафосом, которым она пронизана.

Началась Великая Отечественная война. Пятого августа бригада Чечено-Ингушского государственного драматического театра выехала в районы республики, имея в своем репертуаре только что написанную писателем одноактную пьесу «В эти дни», в которой драматург страстно призывал народ сплотиться воедино, мобилизовать все силы на отпор врагу.

В октябре этого же года драматург написал другую одноактную пьесу из трех картин под названием «Капитан Ибрагимов, или Мой ответ» – о героических делах одного из воинов-земляков. В самый тяжелый для нашей армии момент в ней предвещался неминуемый перелом в ходе войны, который должен был наступить, предвиделась неизбежность приказа о контрнаступлении. Этой мыслью жил тогда весь советский народ, а потому, когда 6 ноября 1941 года после торжественного собрания, посвященного Великой Октябрьской социалистической революции, в республиканском русском театре имени М. Ю. Лермонтова зрители увидели постановку этой пьесы и услышали в ней слова приказа о контрнаступлении, они встретили их с большим воодушевлением.

В середине 1942 года писатель закончил многоактную пьесу «Рождение ненависти», тема которой была подсказана автору многочисленными примерами патриотических поступков простых советский людей. Благодаря своей идейной направленности и актуальности и эта пьеса драматурга имела большой общественный резонанс. Больше того, она и до сего времени остается одним из самых значительных произведений чечено-ингушской литературы о периоде Великой Отечественной войны. А образ капитана Ибрагимова, вобравшего в себя лучшие черты многих героев-патриотов чеченцев и ингушей, отдавших свою жизнь за честь и свободу нашей родины, является одним из лучших и значительных образов литературы тех лет.

В эти же годы И. Базоркин написал ряд очерков, рассказов и публицистических статей о зверствах и насилиях фашистов в Северной Осетии и Кабардино-Балкарии. Все эти материалы публиковались в газетах «Грозненский рабочий», «Сердало» и «Ленинский путь», звучали по радио. Часть из них в 1943 году вошла в книги «В бой», «Не простим».

И не случайно знакомившийся с работой писателей республики один из известных советских прозаиков П. Павленко в 1942 году писал: «Стихи чечено-ингушских поэтов звучали по радио ежедневно. Имена Яндиева и Базоркина появлялись по радио, в печати и в устных выступлениях так часто, что, казалось, они работали без отдыха. Как ни расценивать качество этих произведений, создаваемых почти мгновенно, в расчете на нужды одного- двух – трех дней, придется признать, что их влияние было тогда велико, их роль была чрезвычайно значительна, а качество измерялось в те дни, главным образом, современностью и остротою лозунга, призыва».

За активную работу в области развития литературы в дни Великой Отечественной войны Указом от 30 июня 1943 года И. Базоркин награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР.

После 1944 года писатель работал в системе управления искусств Киргизской ССР и в Киргизском театре оперы и балета.

В 1949 году написал пьесу «Операция», за которую на республиканском конкурсе в Киргизии получил поощрительную премию. Напечатана же она была только восемь лет спустя в журнале «Литературный Киргизстан». В 1957 году писатель возвратился в город Грозный. В июне этого года написал первую в ингушской литературе современную сказку для детей «Куни». В октябре составил первый репертуарный сборник для кружков художественной самодеятельности на ингушском языке, написал биографический очерк «Путь артиста».

С 1958 года И. Базоркин переходит к созданию более крупных произведений. В этом же году по материалам гражданской войны в Ингушетии он пишет историческую повесть «Призыв», в основу которой положил события, происшедшие в начале 1918 года в городе Владикавказе.

Значительны заслуги писателя И. Базоркина и в развитии кинодраматургии. В июне 1958 года он первым в чечено-ингушской литературе написал киносценарий «Труд и розы», по которому азербайджанской киностудией был снят фильм «Я буду танцевать». За эту работу в 1963 году был награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР. В 1966 году Базоркиным написан новый киносценарий и пьеса под названием «Дороги любви» – о тружениках села.

Недавно он закончил работу над первой книгой романа об историческом прошлом своего народа «Из тьмы веков». Много у него и новых творческих замыслов.

В настоящее время писатель принимает самое активное участие в жизни писательской организации республики.

Несколько лет подряд был секретарем партийной организации Союза писателей ЧИАССР, а сейчас – член правления.

Член КПСС с 1944 года.

Член ССП с 1934 года.

Произведения И. М. Базоркина

на ингушском языке

Сатоссаш. ГIалгIайче. 1919-rIa шу. 7 суртах латта драма Шолжа-гIала, НохчгIалгIпачхьалкхиздат,» 193.9. Сатоссучу хенахь. ГIалгIайчохь 1919-чу шарахь. Драма суртехь. Соьлжа-гIала, НохчгIалгIпачхьалкхиздат, 1940. Куни. Берашта дола дувцар-фаьлг. Грозный, Нохч-ПадгIай книжни издательство; 1958. ТIахьехам. Повесть. Грозный, Нохч-Палг1ай книжни издательство, 1958. Сочиненей гуллам. Т. I. Драмаш. Дешхьалхе О. Мальсагова. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1960. Сочиненей гуллам. Т II. Повесташи, дувцараши, очеркаши. Грозный, Нохч-ГIалгIай книжни издательство, 1961. на русском языке

Назманч. Стихи и рассказы. Вступительная статья О. Мальсагова. Орджоникидзе, изд-во «Сордало», 1934. Кремневый пистолет. Рассказ. Грозный, Чечинггосиздат, 1940. В бой. Очерки. Грозный, Чечинггосиздат, 1943. Не простим. Рассказ и очерки. Грозный, Чечинггосиздат, 1943. Куни. Рассказ-сказка. Для младшего школьного возраста. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1958. Путь артиста. Очерк. О танцовщике М. А. Эсамбаеве. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1958. Путь артиста. Очерк. Издание второе. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1958. Призыв. Избранное. Вступительная статья В. Харчевникова. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1962. Кунн и кот. Рассказ. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1964. Призыв. Избранное. Вступительная статья В. Харчевникова. Издание второе. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1965. Дороги любви. Повести. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1966. Из тьмы веков. Роман. Грозный, Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1968.
]]> https://ingush-empire.com/2013/05/%d0%b4%d0%b6%d0%b0%d0%b1%d0%b0%d0%b3%d0%b8%d0%b5%d0%b2-%d0%b2%d0%b8%d1%81%d0%b0%d0%bd%d0%b3%d0%b8%d1%80%d0%b5%d0%b9-3-05-1882/ Fri, 03 May 2013 11:04:23 +0000 http://ingush-empire.com/?p=11621 Read More]]>

Выдающийся ингушский просветитель-энциклопедист, политический и социальный мыслитель, публицист и религиевед Вассан-Гирей Джабагиев принадлежите к тому типу личностей, которые не только смогли выразить главные идеи и устремления своей эпохи, но и являлись ее творцами.

Несмотря на то, что В.-Г. Джабагиев, его труды и идеи были изъяты из всего советского периода истории Кавказа и России, значение и новаторская суть его интеллектуального наследия и практической деятельности, несомненно, окажут свое позитивное влияние на общественно-политические и культурные процессы Северного и Южного Кавказа в XXI веке. Все написанное и практически осуществленное В.-Г.Джабагиевым, связанное с политикой, общественной и гуманитарной работой, просветительством, поражает своей духовной силой и талантом. Время, безусловно, работающее на В.-Г. Джабагиева, с неизбежной необходимостью подведет нас к пониманию его личности, адекватной эпохе Ренессанса, синтезировавшей науку, политику и культуру в органическое целое.

Условно весь жизненный и общественно-политический путь этого величайшего представителя ингушского народа, идеолога и практика общекавказской солидарности, можно разбить на три этапа, неравнозначных по протяженности, но невероятно масштабных по количеству и качеству написанного и практически им осуществленного: дореволюционный этап –1900-1917 годы; 1917-1921 годы – этап создания и краткого существования государства Союза горцев Северного Кавказа (идеологом и главной политической фигурой которого являлся В.-Г. Джабагиев); 1921-1961 годы – целая эпоха (по своему значению) деятельности в эмиграции: Франции, Турции, Польше, Германии.

Полностью вся картина жизни и деятельности В.-Г. Джабагиева до сих пор еще не восстановлена, но по имеющимся сведениям, документальной базе, массиву интеллектуального наследия можно убедительно говорить о нем, как о Горце-ингуше, открывшем миру весь Кавказ, и Европейце, подарившем миру Кавказа самые прогрессивные европейские идеи и смыслы.

Вассан-Гирей Джабагиев родился 3 мая 1882 года в селе Насыр-Корт (Ижи-Юрте) в семье полковника царской армии, полного Георгиевского кавалера Ижи Джабагиева. Окончив Владикавказское реальное училище, он продолжил свое образование в Дерптском политехническом институте (на сельскохозяйственном факультете), а затем в сельскохозяйственном институте в Йене в Германии. Став блестящим экономистом в области земледелия, В.-Г. Джабагиев применил свои знания в практической и научной работе: служа в департаменте земледелия министерства сельского хозяйства России в должности вице-директора, он опубликовал в Санкт-Петербурге в 1915 году две ставшие классическими в области сельского хозяйства работы: «Свободная земельная собственность и техника сельского хозяйства в Европе» и «Промышленная сушка картофеля».

Выявлено более ста работ В.-Г. Джабагиева по проблемам сельского хозяйства России, Кавказа и Европы, опубликованных с 1906 по 1917 годы в «Санкт-Петербургских ведомостях», журнале «Сельскохозяйственное образование», в «Ежегоднике департамента земледелия», «Земледельческой газете». Но самое главное, что весь дореволюционный период В.-Г. Джабагиев неустанно и плодотворно работает как мусульманский просветитель-публицист и светский общественно-политический деятель.

Живя в Санкт-Петербурге и создав еще в 1902 году проект ингушской азбуки на арабской основе, на протяжении последующих двадцати лет В.-Г. Джабагиев неутомимо просвещает горцев и мир за пределами Кавказа гуманистическими идеями ислама, а также пропагандирует опыт народных школ Европы, который он изучил в Российской империи. Названия его некоторых (из многих десятков) публикаций этого периода говорят сами за себя: «Мусульмане России» («Санкт-Петербургские ведомости», 1905, № 181), «Император Вильгельм и ислам» («Санкт-Петербургские ведомости», 1905, № 283), «Ингуши и грамотность» («Правда», Владикавказ, 1906, № 29), «Ислам, прогресс и конституция» («Санкт-Петербургские ведомости», 1908, № 257), «Пробуждение мусульманского мира» («Санкт-Петербургские ведомости», 1909, № 200), «Зимние курсы в Нидерландах» (журнал «Сельскохозяйственное образование Петроград, 1914, № 2), «Начальная школа и сельскохозяйственные знания» («Сельскохозяйственное образование», СПб., 1914, № 5) и многие другие.

Работа с дореволюционным публицистическим наследием В.-Г. Джабагиева представляет огромную перспективу для современных специалистов по исламу, кавказскому исламскому миру, по проблемам либерального, демократического реформирования сложнейшего этноконфессионального массива Северного Кавказа по проблемам взаимоотношений «мусульман-инородцев» с империей.

Несколько цитат из оригинальных работ В.-Г. Джабагиева начала века.

«…Россия поставлена в отношении своих мусульман в несравненно более ответственное положение, чем другие христианские государства. В то время, как в последних мусульмане живут в отдаленных колониях, в России мусульмане входят составной частью в самый организм государства. Русские мусульмане разбросаны как по центру, так и по всем окраинам Империи… Казалось бы, что общее происхождение, общая религия, общий язык, общий уклад жизни должны были, в виду душевной атмосферы бесправия, в которой живут мусульмане, – объединить их в сильную политическую группу, как евреев или армян, например. На самом же деле этого нет. Мусульманство действительно по размерам и объему представляет из себя огромную глыбу, но глыбу расколотую, инертную, пассивную…

Это… явление объясняется, с одной стороны, низким культурным уровнем массы мусульманского населения, а с другой, влиянием ислама, проповедующего терпение, благонравие и самоотречение…

Мусульмане до сих пор в России составляли особый замкнутый мирок. Гражданское право их покоилось на шариате и только уголовное право было общее с имперским…

Ясно, что просветительское движение, охватившее вместе со всей Россией и русских мусульман, принесет со временем богатые плоды. Мусульмане приобщатся к принципам и идеям Запада и примут участие в общей культурной работе человечества. Нечего бояться, что на этой почве родится призрак панисламизма, потому что с просвещением религиозные интересы отойдут на задний план и уступят место умственным, социальным и экономическим фактором. Панисламизм – такая же фикция, как желтая и другие опасности, пущенные в оборот с известным расчетом, охранительною печатью…

Европа своим высокомерием и нетупымым до фанатизма и до открытого издевательства отношением ко всему неевропейскому сама искусственно создавала себе призраки разных цветных опасностей, совершенно забывая, что ее деятельность – всюду, куда ни проникал алчный европеец, – принимала… беспощадно-реальные формы насилия, произвола и эксплуатации.

…Панисламизма не существует пока в России…, пока он не будет создан искусственно самим государством путем ограничения мусульман во всевозможных политических, гражданских и религиозных правах»[1].

В этой работе В.-Г. Джабагиев утверждает, что российское общество способно устоять лишь на трех основных принципах – гуманности, гражданственности и культуре: «И тогда нечего будет бояться за будущность нашего отечества»…

Стоит глубоко задуматься над пророческими словами В.-Г. Джабагиева, написанными в 1909 году в работе «Пробуждение исламского мира», всем, кто сегодня размышляет над мощными процессами утверждения самоидентичности в исламском мире в разных концах планеты: «Надменная Европа, не признававшая никаких способностей за другими народами и религиями, третировавшая во всех концах земного шара туземцев, как варваров, как людей низшей расы, попиравшая вооруженной рукой все их права и привычки…, – эта самая Европа за последнее время терпит разочарования в различных частях света…

…Самой крупной неожиданностью для Европы является, несомненно, брожение, охватившее всё мусульманство, находившееся до сих пор, как казалось, в состоянии какого-то таинственного летаргического сна… всюду приверженцы пророка спешат приобщиться к политическим, техническим и экономическим и экономическим завоеваниям европейского Запада, хотят определить свою национальность, свою личность, они требуют свободы и равенства… те насильственные государственные перевороты, свидетелями которых мы являемся в настоящий момент, нельзя считать результатом случайного стечения обстоятельств, беспричинными, слепыми вспышками отдельных революционных групп… зародыш этих видимых вооруженных переворотов медленно, незримо, но верно созревали в течение долгих десятков лет в душе и умах широких народных масс. И более всего в деле пробуждения мусульманства, незаметно для себя сделала сама Европа. Забираясь в самые отдаленные уголки земного шара с проповедью «открытых дверей» на устах и с граненым штыком в руках, европейцы бесцеремонно расталкивали туземцев, выводили их из состояния пока и вовлекали в беспощадную экономическую и политическую борьбу с собой… Несмотря на свою наружную косность, мусульманский мир никогда, однако, не отличался внутренним спокойствием. В жизни этого мира во все времена происходила глухая, болезненная борьба двух начал – начал прогресса и начал застоя»[2].

Мы утверждаем, что идея В.-Г. Джабагиева о возможности естественной либеральной трансформации ислама как «свободы наследования и свободы критики», драматически воплощалась в жизнь на протяжении всего XX века. Проблемы ислама – религиозные, политические, правовые – и поиски их решения в конце этого столетия подтверждают Джабагиевскую идею возможности реформации ислама. Например, фундаментальные труды Махмуда Мохаме да Тахи, Абдуллаха Ахмеда Ан-Наими (А.А. Ан-Наим «На пути к исламской реформации» /перевод с англ./. – М., 1999).

Задолго до 1917 года, полной «смены вех» в России, В.-Г. Джабагиев был озабочен проблемой политического устройства Кавказа, характером взаимоотношений Северного и Южного Кавказа с Россией, весьма трезво осмысливая варианты сосуществования кавказского региона с имперским центром.

В.-Г. Джабагиев является одним из «отцов» идеи кавказской автономии и земского самоуправления.

Эта группа кавказцев смогла стать определенной политической силой: в 1904 году был создан Комитет горцев Северного Кавказа, занимавшийся изучением проблем горской жизни и посильно помогавший своим народам в их решении. Члены Комитета работали с демократическими фракциями Думы, с мусульманскими общественными организациями России. В.-Г. Джабагиев активно участвовал в работе этого Комитета.

Общий кризис империи в начале XX века затронул Кавказ, и просвещенная патриотическая интеллигенция, заинтересованная в либеральном реформировании России, стремилась выразить и воплотить свои тревоги в конкретные социально-политические идеи.

В.-Г. Джабагиев как рупор этой силы писал в статье «Что нужно Кавказу?»: «Все зло, все аномалии и недочеты кавказской жизни, в конечном результате, должны быть сведены к одной причине: к административно-правовому неустройству управления краем. Только при коренных преобразованиях в этом заколдованном кругу возможно приступить к созидательной, мирной, культурной работе… Против нашей хронической болезни – административного, а отсюда и культурно-хозяйственного неустройства… имеется только одно средство – это дарование Кавказу автономного самоуправления. Конечно, последнее должно быть построено на таких началах, чтобы не повредить принципу целостности и единства нашего великого отечества. Кавказ не хочет окончательно разрывать с Россией, которая дала ему уже начатки культуры и промышленного прогресса, да он и не способен к отдельному политическому существованию. Тысячи причин заставляют да и заставят его в будущем держаться за метрополию. Он хочет только освободиться от русского чиновничества, чуждого ему по духу, воспитанию, крови и симпатиям: он хочет свободно, всей грудью, вздохнуть от векового кошмара, хочет свободно развиваться, свободно пользоваться всеми своими богатыми дарами природы и свободно же принять участие в общей культурной работе человечества. Без свободы этого основного условия всякого прогресса, не было бы великой американской расы: без этого условия заглохнут моральные силы и Кавказа, а у него их много, очень много, более чем у какой-либо другой страны в мире»[3].

В.-Г.Джабагиев обосновал необходимость введения долговременного совещания с представителями народов Кавказа как постоянного органа в форме сейма (палаты или думы), вначале как совещательного органа, потом – и исполнительного.

Как ответственный и трезвый политик и социальный мыслитель В.-Г. Джабагиев предостерегал в то же время депутатов думской партии-автономистов об ответственности борьбы за идею автономии Кавказа.

Насколько актуально написанное им почти сто лет назад: «Что касается того, какие формы должна принять автономия, чтобы приспособиться к особенностям Кавказа – об этом, точно по уговору постоянно умалчивалось. Как за деревьями не видно леса, так и за автономией не видим национального вопроса, очень острого на Кавказе, забывая, что она должна решить сразу два вопроса: вопрос децентрализации и вопрос национальный, причем решение первого еще не решает второго… Для каждого кавказца пока ясно одно, что Кавказу необходимы децентрализация, освобождение от суровой правительственной опеки – и только… Все средства и все пути, и всякая автономия хороши, лишь бы они дали возможность Кавказу скорее вздохнуть свободной грудью. Что случится потом, после дарования автономии, как она будет осуществлена – об этом, признаться, мало кто думал на Кавказе, если исключить грузинскую программу особой национальной грузинской автономии…

…Иная автономия может только попортить все дело, обострив еще более национальный антагонизм: там не разъясняют себе даже такого кардинального пункта – должен ли Кавказа как нечто целое, однородное, неделимое в социально-историческом отношении получить одну автономию с одним представительным учреждением или он должен быть разделен на две или целый ряд самостоятельных национальных территорий. Грузинскую, армянскую, чеченскую, аварскую, осетинскую и пр.»[4].

Этот самый главный вопрос судьбы кавказских народов и их политико-государственного устройства так и остался открытым вплоть до XXI века, несмотря на тектонические сломы и сдвиги 90-х годов XX века.

В.-Г. Джабагиев, работая в Министерстве земледелия и государственных имуществ, а также будучи членом Комитета горцев Северного Кавказа, разработал проект земского в Терской области (где проживали ингуши, чеченцы, казаки, кабардинцы, осетины, балкарцы, кумыки и пр.), в котором предусмотрел военно-колониальной администрации на выборные земские органы трех степеней: сельские, окружные и губернские.

Согласно джабагиевскому проекту, управление Терской областью должно было быть передано из ведения военного министерства (Северный Кавказ целое столетие управлялся не гражданской администрацией, а военным управлением!) в земские окружные управы (преобразованные из полицейских отделов) с предоставлением определенной самостоятельности местным властям в области правопорядка, в социальной и культурной сфере.

В.-Г. Джабагиев инициировал через Горский комитет при поддержке думских фракций в Государственной думе (9 июня 1912 года) решение о необходимости проведения в Терской области «положительных реформ, построенных на началах самоуправления с привлечением местного населения к заведованию собственными делами, с соблюдением справедливого отношения к жизненным интересам национальностей».

Но демократическим преобразованиям (как всегда в России) воспротивилось военное министерство, которому были подчинены колониальные власти Терека.

Военное ведомство, поддерживая лишь военно-сословный уклад терских казаков, не собиралось ни на йоту отдавать власть в виде земского самоуправления «диким туземцам». Надо отметить, что сами казачьи представители в Государственной думе желали демократизации управления в казачьих областях. У В.-Г. Джабагиев был абсолютным лидером в политической борьбе северокавказцев за местное самоуправление вплоть до февральской революции. Настойчивая политическая борьба горских представителей под руководством В.-Г. Джабагиева вынудила русское правительство даже создавать специальное межведомственное совещание под председательством знаменитого кадета Милюкова, рассматривавшее проект положения о введении земства на Кавказе. В этой комиссии В.-Г. Джабагиев работал как представитель Министерства земледелия.

Можно сказать, что В.-Г. Джабагиев в этот период русской и кавказской истории, будучи первым идеологом кавказского суверенитета, видел общекавказскую идейно-политическую и государственную общность в лоне России. По его мнению, Россия могла и должна была изменить систему взаимоотношений со своими национальными колониями.

Либеральный реформатор и эволюционист В.-Г. Джабагиев в своих надеждах был идеалистом: «Дай Бог, чтобы власть пошла… по тому… направлению! Только побольше смелости и решимости. Нечего бояться: позади темное прошлое – впереди же ясная заря светлого будущего… Прежде всего надо правительству опереться на местные, популярные силы, необходимо принять и выслушать их и вместе с ними обсудить меры к водворению в крае порядка и законности. Желательно пойти навстречу обществу и тем самым внушить населению Кавказа доверие в благожелательство и готовность власти всеми мерами способствовать умиротворению и культурно-гражданскому процветанию».

К сожалению, ни гуманность, ни гражданственность, ни культура, столь вожделенные В.-Г. Джабагиевым, не стали тремя основообразующими социально-политическими столпами российского общества после февральской революции 1917 года. Хотя надежды северокавказских интегристов, в частности В.-Г. Джабагиева, были очень большие. И не только надежды: было создано реальное суверенное государственное образование – Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917-1918 годы) и Горская Республика (1918-1920 годы).

«В. Джабаги являлся лидером нового Парламента и министром финансов. Он был одним из авторов Конституции Северо-Кавказской Демократической республики, которая была основана на кантональной системе Швейцарской конфедерации» (из Некролога по поводу кончины В.-Г. Джабагиева в американской печати 60-х годов).

Подробнее его деятельность будет, несомненно, осмыслена в больших работах, но общий масштаб В.-Г. Джабагиева как кавказского государственника уже ясен и требует самого пристального изучения.

Приехав на Кавказ после февральской революции В.-Г. Джабагиев с другими северокавказскими лидерами начал подготовку Первого съезда горских народов, для которого подготовил политическую платформу, конституцию, проект реформ земского самоуправления, местного суда, школьного образования. Съезд состоялся с 1-10 мая 1917 года. Во временный ЦК – Горское правительство, избранный съездом, вошли вместе с Джабагиевым Тапа Чермоев, Басъят Шаханов, Пшемахо Коцев, Рашидхан Капланов, Нажмутдин Гоцинский, Башир и Абдусалам Далгаты и др. Очень важно отметить, что эта северокавказская политическая элита (за исключением Н. Гоцинского) в качестве объединительной платформы всех народов Северного Кавказа и Дагестана провозгласила не ислам, а политико-экономические интересы и устремления кавказских народов и общность их исторических судеб и традиций.

Именно прагматизм и реалистические подходы в понимании политико-экономической интеграции как основополагающей составной государственного строительства способствовали тому, что горская элита активно включилась (летом 1917 года) в реализацию инициативы Временного правительства по введению земства во всех областях, краях и губерниях России.

В Петрограде была создана комиссия во главе с историком, общественным деятелем и членом Государственной думы Б. Веселовским (так называемая «Комиссия Веселовского»).

В.-Г. Джабагиев активно работал в ней, представив собственный проект земской системы в Кавказском регионе. «Центральным пунктом нашего проекта, альфой и омегой всякого демократического самоуправления по английскому типу является объединение функций административного управления и земского самоуправления в одних и тех же выборах коллективных органах».

Согласно джабагиевскому проекту, избираемые всем населением коллегиальные органы – гражданские комитеты, сохранив функции органа общественного самоуправления, должны были стать органом государственной власти, представляющим власть Временного правительства.

В это время (т.е. до большевистского октябрьского переворота) Северокавказское государство (автономия) Джабагиев видел как составную часть будущей Российской Федеративной Демократической Республики.

Он разработал трехстепенную структуру земства, которая состояла из сельских окружных и губернских гражданских комитетов с выделением крупных городов в отдельные самоуправляющиеся земские единицы.

Комиссия Веселовского приняла и утвердила проект В.-Г. Джабагиева.

Будучи после февральской демократической революции председатель Ингушского Национального Совета (а в Союзе горцев Северного Кавказа – министром финансов), В.-Г. Джабагиев разработал структуру каждой местной администрации, занимался вопросами внутренней жизни Ингушетии, координировал деятельность местных органов власти и ЦК Союза горцев, осуществлял посреднические функции в многочисленных конфликтах и т.д.

В Союзе горцев В.-Г. Джабагиев был автором аграрной программы, согласно которой горское население имело право на землю, леса и воды, безземельные и малоземельные должны были получить свободные казенные земли Крестьянского поземельного банка в пределах территории.

Он же в Союзе готовил демократическую школьную реформу с всеобщим, бесплатным, обязательным начальным образованием, особенно женщин; считал необходимым введение в школьные программы изучение сразу нескольких языков, а также особое место отводил духовно-нравственному воспитанию младших школьников.

Уже в 1917 году В.-Г. Джабагиев как политический и социальный деятель и идеолог северокавказской общности внутри демократической России обозначил единственно перспективный и исторически прогрессивный вектор межнационального регионального интегризма, основанного не на конфессиональных и узко национальных устремлениях, а общекавказской проблематике (политические, экономические, социальные, территориальные, культурные проблемы и земское самоуправление с кавказской спецификой; необходимость ограждения всего Кавказа от анархии и революционного радикализма центра).

Союз горцев Северного Кавказа существовал и утверждал политико-государственный интегризм в форме Республики Союза горцев Кавказа, больше известной как Горская Республика все годы гражданской войны в России и на Кавказе.

После октябрьского переворота 1917 года ситуация на Северном Кавказе резко осложнилась, и В.-Г. Джабагиев сумел показать себя и как незаурядный организатор вооруженных национальных сил Ингушетии, сумевших встать за защиту своего национального достоинства и свободы.

Из американской прессы о В.-Г. Джабагиеве: «В. Джабаги пришлось много потрудиться над северокавказской Декларацией о независимости от 11 мая 1918 года этот акт советское правительство встретило крайне враждебно. Однако, в чёрные дни гражданской войны советский министр иностранных дел Чичерин, который ранее настраивал все правительства против признания новой республики, сам признал законность Декларации».

Декларация о независимости Горской Республики была принята 11 мая 1918 г. на Батумской Международной Конфереции [5].

В.-Г. Джабагиев как одни из ее авторов четко выстраивал приоритеты в созидании конструкции общекавказского суверенитета.

Он считал, что, во-первых, закавказские народы должны провозгласить независимость всего Закавказья в целом. Во-вторых, им необходимо заручиться гарантиями держав Тройственного Союза [6] к образованию самостоятельного государства на Северном Кавказе. И, в-третьих, признанное независимое Северокавказское государство (Горская Республика) должно объединиться с Закавказским государством.

Джабагиев ставил вопрос о независимости Северного Кавказа впрямую с объединением в общее Кавказское государство с независимыми Грузией, Азербайджаном и Арменией (объявившие о своей независимости на две недели позже, чем северокавказцы, эти государства в лице своих лидеров, увы, не отозвались адекватно в то время на инициативу горцев по объединению в единое государство).

Уже в эмиграции, осмысливая этот бурный исторический период на Кавказе, В.-Г. Джабагиев писал: «Новое самостоятельное государство проектировалось по образцу швейцарских кантонов, т.е. как федерация горских кантонов, и было официально признано Турцией 8 июня 1918 года заключением дружественного договора (в октябре 1918 года переговоры по заключению договора о дружбе и подписанию консульской конвенции велись и с представителем Германии – генералом Крассом фон Крессенштейном в Тифлисе. – Авт.) Северокавказская Республика, желая установить более тесные политические и хозяйственные связи с южными кавказскими республиками, предложила образование общей Кавказской Федерации, но последовавшие внутренние и внешнеполитические события помешали осуществлению этой цели. Анализ этих обстоятельств – отдельная большая тема, но в данной связи необходимо отметить, что кавказской суверенизации помешал фатальный выбор Великобритании в борьбе с большевизмом помощь Деникину с его великодержавной идеей «великой и неделимой»[7].

Оккупация Северного Кавказа армией Деникина, сопровождавшаяся репрессиями и террором, привела к повстанческой войне. Один центр сопротивления находился в Чечне и руководил им мусульманский лидер шейх Узун Хаджи. Другим, политическим центром сопротивления белогвардейской экспансии стал Тифлис, куда в 1918 году переехало Горское правительство, создавшее там Совет обороны Горской Республики во главе с осетином Ахметом Цаликовым. Военная и дипломатическая службы Совета обороны действовали во многих направлениях, помогая повстанческому движению горцев.

В.-Г. Джабагиев в Тифлисе был избран Председателем Парламента Горской Республики и возглавил дипломатическую службу, настойчиво обращаясь к правительствам Грузии и Азербайджана с просьбами о военной и экономической помощи северокавказцам.

Из ставших доступными архивов Грузии (Государственного исторического архива, Архива МИДа) мы обнаружили документы, подтверждающие интенсивные взаимоотношения Грузии и Горской Республики в военной и дипломатической областях. В.-Г. Джабагиев лично участвовал в конце 1918 года в переговорах между комиссарами Терской области (Бутыриным и Андреевым) и Горским правительствам.

Он также причастен к работе по заключению Договора с Азербайджаном (сентябрь 1918 г.), согласно которому было создано общее Министерство вооруженных сил, подчиненное турецкому командованию.

Горское правительство доверило В.-Г. Джабагиеву как главе Парламента Горской Республики представлять северокавказское государство на Версальской конференции в 1921 году. Туда во Францию, до него дошла весть об оккупации Грузии частями Красной Армии и начале советизации всего Кавказа.

Непосредственный участник всех событий на Северном Кавказе с 1917 по 1921 годы В.-Г. Джабагиев, анализируя это время, объясняя причину завоевания большевиками Кавказа, помимо естественно-географического отторжения Кавказским хребтом Южного Кавказа от Северного главным считал трагический политический (стратегический) водораздел, определивший в XX веке историческую судьбу всех народов Кавказа. «История борьбы Северного Кавказа за независимость и легкость, с которой советские войска покорили друга республики Кавказа, доказывает то, что главным препятствием в завоевании Кавказа для генерала Деникина, а позже для Красной Армии были народы Северного, а не Южного Кавказа, так же, как и во время русско-кавказской войны. Понимание этого исторического факта показывает, что интересы всех кавказских наций, особенно с политической и стратегической точек зрения тесно связаны. Трудно представить, что Кавказ может выиграть и поддержать свою независимость без участия всех народов, объединенных в кавказскую конфедерацию»[8].

С 1921 года и до конца жизни (1961 г.) В.-Г. Джабагиев жил и активно работал в эмиграции. Сначала во Франции (1921-1927 гг.), затем в Польше (1927-1936 гг.), Германии (в 40-е годы, в период Второй мировой войны), Турции (1936-1961 гг.).

Именно через фигуру В.-Г. Джабагиева, его судьбу и интеллектуальное наследие ингушское зарубежье может быть рассмотрено как неотъемлемая составная часть национального политического и социокультурного процесса XX века во всех трагических противоречиях и динамике.

Документы, статьи, письма, книги, которыми мы сегодня располагаем, позволяют говорить о том, что В.-Г. Джабагиев все годы эмиграции был сконцентрирован на выработке убедительной концепции исторического развития ингушского народа к независимому и демократическому существованию в общекавказской семье, открытой европейским идеям и ценностям. Это первое. Во-вторых, В.-Г. Джабагиев осуществил то, что впоследствии стало называться «народной дипломатией»: он вел всестороннюю работу в Европе и на Ближнем Востоке по открытию того, что можно условно назвать «ингушским космосом» для европейского мира и европейской цивилизации. Это была каждодневная рутинная и в высшем смысле благородная работа по представлению ингушской культуры (в широком смысле этого слова) в европейском сообществе во всей первой половине XX века.

В эпоху, когда весь ингушский народ, как и Кавказ в целом, был распластан под тоталитарным сапогом коммунистического режима, в Париже, Варшаве, Мюнхене, Стамбуле, благодаря усилиям В.-Г. Джабагиева и других, сохранялась и функционировала ингушская интеллектуальная и духовная жизнь: в религиозности, в благотворительности, издательской деятельности, просветительской и т.д.

Мы можем говорить, что только в эмиграции в лице В.-Г.Джабагиева и других видных деятелей ингушский народ по существу имел свою национальную элиту. Потому что Джабагиев и его единомышленники (брат Магомед Джабагиев, Джемалдин Албогачи, Магомед (Артаган) Куркиев, Сафарбек и Созерко Мальсаговы и др.) были борцами за демократию и свободу как единственно возможную идею политического, интеллектуального, экономического и духовного развития Кавказа.

Литературная, издательская, журналистская, политическая деятельность Джабагиева в 20-50-е годы осуществлялась в таких изданиях, как «Кавказский горец» (Прага), «Горцы Кавказа» (Париж), «Кавказ» (Париж, Берлин), «Прометей» и «Обозрение Прометея» (Париж), «Объединенный Кавказ» и «Свободный Кавказ» (Мюнхен), «Газават» (Берлин), «Северный Кавказ», «Исламское обозрение» и журнал «Восток» (Варшава).

В Праге, Париже и Варшаве, инициируя среди горской эмиграции в 20-е – 30-е годы культурную, научно-исследовательскую и благотворительную работу, В.-Г. Джабагиев тем самым сохранял и культивировал идею преемственности национальной культуры. Лекции, семинары, обсуждения докладов по истории, фольклору Кавказа, текущей политике, балы и благотворительные вечера, обеды для студентов-горцев – символы культурного процесса и функционирования национальной элиты остались в материализованных проявлениях: книгах, газетах, журналах, пригласительных билетах и т.д.

В доме В.-Г. Джабагиева в Варшаве устраивались встречи горской студенческой и рабочей молодежи. Во время Второй мировой войны Джабагиев стал уполномоченным Международного Красного Полумесяца, что позволило ему спасти от гибели десятки попавших в немецкий плен горцев: ингушей, чеченцев, грузин и т.д.

Особо следует остановиться на таком удивительном свойстве интеллектуального гения Джабагиева: последующей трансформации ранних идей и размышлений, например об исламе, в условиях иной этносоциальной и культурной среды.

Мы имеем в виду работы В.-Г. Джабагиева в польском журнале «Исламское обозрение» (например, «Отношение Запада к исламу», 1935 год), «Пробуждающийся ислам», 1936 год).

Джабагиев в этих и других работах предвосхитил некоторые современные, весьма продуктивные, идеи о единстве культурного истока мусульманской и христианской цивилизаций (античности), о единстве философской мысли Востока и Запада, усматривая период крестовых походов в качестве точки отсчета религиозной и культурной самоидентификации и размежевания. Джабагиев еще в 30-е годы настаивал на мысли, что противопоставление «Восток-Запад» – есть явление европейского культурного национализма периода Ренессанса, не имеющего ничего общего с реальными историко-философским процессом. Идея, получившая через много лет после Джабагиева, свое развитие в работах ученых, свободных от конфессионального и политического высокомерия и чванства.

Нам известно, что В.-Г. Джабагиев с 20-х по 50-е годы так или иначе принял участие и сотрудничал в следующих политических и общественных партиях, союзах и комитетах в Париже, Стамбуле, Мюнхене, Берлине, Варшаве, Праге. Народной Партии Горцев Кавказа (печатный орган «Кавказский горец»). Комитете освобождения горских народов Северного Кавказа, Комитете за независимость Кавказа, Парламенте Горской Республики в эмиграции, Комитете Конфедератов Кавказа, Союзе политических организаций Северного Кавказа, Азербайджана и Грузии, Движении «Прометей» (межнациональное общественно-политическое объединение государственных деятелей Северного Кавказа, Закавказья, Туркестана и Украины), Совете Кавказской Конфедерации, Кавказском Совете, Общекавказском центре, Северо-Кавказском национальном комитете, Северо-Кавказском антибольшевистском Национальном Объединении, Координационном центре антибольшевистской борьбы.

Разработчик многих политических документов, В.-Г. Джабагиев четко стоял на проведении принципа последовательного народовластия в России, «впервые провозглашенного февральской революцией как главнейшего условия против попыток реставрации абсолютизма или утверждения диктатуры в том или ином виде; признание за всеми народами, населяющими территорию Советского Союза, безусловного права на основе демократического волеизъявления определять свою судьбу, а также реальное обеспечение этого права на самоопределение» (из политического документа Центра антибольшевистской борьбы, который назывался «Статут», 16 октября 1952 года).

Занимаясь исследованиями в собственно исторической тематике Северного и Южного Кавказа, проблемами независимости народов Северного Кавказа, проблемами СССР и народов Северного Кавказа в международном аспекте после Второй мировой войны (до 50-ти статей и книга «Взаимоотношения России и Кавказа», изданная после смерти Джабагиева в Стамбуле в 1967 году), Джабагиев стоит на платформе свободы и демократического сосуществования всех народов Кавказа.

В одном только журнале «Свободный Кавказ» мы обнаружили 13 статей политической публицистики Джабагиева: «Борьба Северного Кавказа за свободу» (1951, № 1), «Москва и Ближний Восток» (1992 № 9(12), «Кремль и ислам» (1952, № 10(13), «Почему Москва ненавидит Америку?» (1952 № 11(14), «Шейх Мансур» (1953, № 1(16), «Поход графа Валериана Зубова на Кавказ» (1953, №3(18), «Кремлевская амнистия и уничтожение северокавказских народов (1953, № 5 (20), «К истории провозглашения независимости Республики Северного Кавказа». (1953, № 5 (20), «Падение Грузии и закавказских ханств» (1953, № 6(21), «К советско-турецким отношениям» (1953, № 7-8 (22-23), «Гибель Берия и судьба триумвирата» (1953, № 7-8 (22-23), «Национальная политика Кремля» (1954, № 1 (24).

Политическую публицистику Джабагиева мы характеризуем как новаторскую и идееносную для периода после окончания Второй мировой войны – начала эпохи, когда мир стал жить в новых геополитических, общественно-экономических и психологических реалиях.

В.-Г.Джабагиев вместе с А.Авторхановым в этот период были главными идеологами борьбы с советским коммунизмом и великорусским шовинизмом, видя вызовы и угрозы как для западной, атлантической, так и для меняющейся мусульманской цивилизаций. Об этом говорит тематика самих работ, их почти пророческая прогностичность, определение Джабагиевым базовых критериев и постулатов старой имперской идеологии.

Политическая публицистика Джабагиева прежде всего либерально-просветительская: корни ее идут из европейской и просвещенной кавказской почвы конца XIX – начала XX века. Кроме того, огромный опыт антиимперской и антикоммунистической борьбы после 1917 года выкристаллизовал социально-политическую и правозащитную (демократическую по своей сути) направленность проблематики его работ. Главными составляющими этой проблематики на протяжении всего XX века были следующие глобальные и конкретные для судеб Кавказа проблемы: общекавказская независимость и суверенитет, кавказская конфедерация, пути движения народов Кавказа в семью народов мира (Европы и Востока), борьба со всеми проявлениями коммунистической чумы и великоимперского шовинизма в тех основных политических, военных и экономических событиях, неравнодушным современником и профессиональным аналитиком которых был Джабагиев.

Джабагиев естественным образом продолжает европейскую и русскую (не имперскую) просветительскую в анализе и осмыслении кавказской истории и современности. Естественным потому, что, получив настоящее классическое образование в России и Западной Европе, он стал человеком Культуры. Это подразумевало отношение к жизни и всем ее проявлениям с точки зрения нужд и потребностей масс, равенства со всеми, универсальности мирочувствования, то есть те черты просветительской этики, в которых такие понятия, как долг перед народом, личная честь становятся главными параметрами политической морали. В джабагиевском понимании политика не могла быть в принципе аморальной потому, что именно этическое, культурное начало определяет подходы ко всем проявлениям человеческой, общественно-политической, экономической жизни.

Европейские смыслы: свобода, равноправие, соучастие (а не созерцание) в жизни и времени, в котором ты, братство с представителями разноликого мира – органичным образом вошли в кровь и плоть политической идеологии Джабагиева именно потому, что он был человеком универсальной культуры.

Горские смыслы: личное достоинство и мужество, беззаветная любовь к Родине, дому, своей земле – одухотворяли колоссальную по своей значимости работу по очищению и осмыслению жизни во всех ее проявлениях (общественно-политических, частных и т.д.). Горские этические принципы в анализе социально-политических катаклизмов и событий XX века оплодотворяли мощь интеллектуальной деятельности Джабагиева, так и оставшегося единственным ингушским политическим мыслителем европейского уровня и масштаба.

Джабагиев в своей публицистике утверждал такие базовые принципы горской этики, как мирное, дружественное сосуществование внутри кавказского мира и с внешним некавказским миром. Опровергая тем самым замшелые и опасные стереотипы (заведшие Россию в конце века в кровавую кавказскую бездну) о природе горской этики как принципиально враждебной и воинственной. В этом заключается, может быть, самое главное значение его публицистики.

Джабагиев словно объяснял (надо сказать, весьма успешно на многих языках: английском, немецком, французском, польском, турецком, русском и арабском) всему миру мирочувствование и надежды всех кавказцев, особенно северокавказцев, задвинутых империей и горами на обочину всемирной истории.

Идрис Бейсултанович Зязиков (31 января 1896, село Барсуки — 5 июля 1938, Грозный) — выдающийся государственный деятель, один из основателей ингушской государственности. Идрис Зязиков был известным большевистским деятелем Северного Кавказа, активным участником создания Ингушской Автономной Области и ее первым руководителем.

Биография

Идрис Зязиков родился 31 января 1896 года в селе Барсуки Назрановского округа Терской области. Зязиков происходит из старинного ингушского рода Барханоевых, отец Идриса был одним из первых народных учителей, преподававшим в первой в Ингушетии Назрановской горской школе. Начальное образование получил в Назрановской горской школе, затем окончил Первое реальное училище города Владикавказа.

В 1914 году Зязиков поступает в Московский сельскохозяйственный институт, но, не успев его закончить, в связи с революцией, в 1917 году возвращается на родину, где активно включается в общественно-политическую жизнь Северного Кавказа.

С 1918 по 1924 год Зязиков являлся членом Терского облревкома и Терского облисполкома, председателем Назрановского окрисполкома, первым народным комиссаром внутренних дел Горской республики, председателем ЦИК Горской республики, секретарем бюро Горского обкома ВКП(б), членом ВЦИК СССР. После окончательного распада ГАССР и образования 7 июля 1924 года Ингушской Автономной Области Зязиков избирается руководителем. В должности первого руководителя области он работал до 3 сентября 1929 года.

В 1930 году во время учёбы на курсах марксизма-ленинизма Идрис Зязиков был арестован. Его обвинили в “моральной и политической подготовке” убийства его преемника Черноглаза. 11 июня 1932 года Верховным судом РСФСР он был приговорён к расстрелу, который позже заменили на 10 лет лишения свободы, благодаря личному вмешательству Орджоникидзе и Микояна.

После ареста Идрис Бейсултанович отбывал срок в лагерях НКВД. До апреля 1934 года Зязиков находится в лагерях НКВД Коми АССР. В 1935 году по решению Президиума ЦИК СССР его освобождают от дальнейшего отбывания наказания. Едет в Москву, но без паспорта не прописывают. Он перебирается в Тулу и устраивается на завод планировщиком.

В начале октября 1937 года Идрис Зязиков был вновь арестован вместе с женой Жанетт в Москве. 5 июля 1938 года умер в тюрьме НКВД в Грозном.

Деятельность

Перечисление должностей и постов, которые занимал Идрис Зязиков с 1918 по 1924 годы:

• Член Комитета Обороны Ингушетии;
• Секретарь бюро горских коммунистов;
• Член подпольного Ингушского окружкома;
• Инструктор-организатор Горской организации РКП по Ингушетии;
• Член Ревкома Ингушетии;
• Член Терского облревкома;
• Председатель Назрановского Окрисполкома;
• Народный комиссар земледелия Терской Республики;
• Заместитель председателя ГорЦИКа;
• Народный комиссар внутренних дел Горской Республики;
• Председатель ГорЦИКа;
• Секретарь (тогда слово “первый” не употреблялось) Горобкома;
• Секретарь Владикавказского бюро Юго-Восточного крайкома;
• Член ВЦИК, а затем и ЦИК СССР;
• Член Совета Национальностей Союза ССР.

Принимал активное участие в сохранении ингушами Владикавказа как столицы Ингушской Автономной Области, что и явилось основным поводом для репрессий.

      ГIулакх (этикет) – понятие нравственной культуры, определяющее свод правил поведения, обусловленный нормами ингушской национальной морали. Эти правила выражали, как повсюду, внешние проявления отношений к людям: обхождение с окружающими, формы обращения приветствий, поведение в общественных местах и в семье, манеры и ноение одежды, а также сложные системы регламентированного поведения и ритуалов, бытовавших в ингушском обществе. Под понятием ГIулакх

Имелся в виду не только сам ингушский этикет, но и этикетные нравственные нормы. Этикетные правила были знаками, формами или способами внешнего выражения именно этих этикетных нравственных норм. В ингушской морали бытовали нравственные нормы, которые выражались не этикетом, а  иными способами.

     ГIулакх являлся составной частью внешней культуры ингушского общества, особенно в сфере взаимноотношений и взаимного общения. Ведь другое значение этого термина – «дело». Несоблюдение человеком того или иного правила этикета определялось как гIулакхаца вац (буквально: вне дела), что было достаточно предасудительной  характеристикой поведения человека.

Более подробно понятие ГIулакх раскрыто в следующей главе, посвященной ингушскому этикету. Здесь же ограничимся констатацией того существенного обстоятельства, что гIулакх ингуши придавали не формальное, а большое фактическое значение. Для них г1улакх был не формальностью, а большой, значительной нравственной и культурной ценностью, весьма почитаемой и лелеемой в их общетсве. Настолько почитаемой, что в поседневной жизни сами нормы этики благородного и благородства (Эздел) понимались и часто применялись как синонимы понятия гIулакх. Следлвательно, в ингушском понимании и толковании г1улакх – особый этикет. Это этикет благородного и благородства.

По мнению Ю.Евкурова, каждый молодой человек должен стремиться сделать республику сильной и процветающей, направлять свои знания и совместные усилия на её укрепление, научиться чувствовать ответственность за будущее родного края.

В беседе с молодыми активистами, руководитель субъекта большое внимание уделил итогам 2012 года. « За прошлый год делегации нашей республики провели ряд значимых культурных мероприятий в российских регионах и за рубежом. Как результат данных контактов – не только увеличение числа деловых связей и подписанных соглашений, но и рост авторитета Ингушетии на региональном и международном уровне, создание имиджа современного динамично развивающегося региона России»,- подчеркнул он.

Глава республики выразил уверенность, что в 2013 году республика будет только наращивать объем деловых и общественных связей на всех уровнях. И в этом процессе активное участие должна принимать молодежь.

Возможность обратиться к Ю. Евкурову была у всех ребят, и воспользовались ею многие. В течение двух часов, лидеры молодежных организаций задавали интересовавшие их вопросы выдвигали различные идеи. Проблемы и предложения, озвученные активистами, в основном, касались развития молодёжной политики, духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения, создания туристического кластера, сферы транспортного обслуживания.

Так, Батыр Хамхоев – представитель «союза молодых ученных и специалистов» рассказал Ю.Евкурову о том, что в прошлом году он и его коллеги – молодые ученные приняли участие в нескольких крупных инновационных форумах, также они подготовили 13 проектов. Проект «Фруктовый сад», о котором молодой человек подробно поведал вызвал особый интерес у Главы региона. Он попросил представить данный проект ему для предметного изучения. « Я предоставлю вам земельный участок в 10 Га для запуска пилотного проекта. Работайте и приносите пользу своей республике», – пообещал Ю.Евкуров.

В рамках встречи также выступил С. Аристов, предложивший молодым ребятам провести широкомасштабную акцию по профилактике страшного заболевания «СПИД».

Главный тренер «Калой – Team» Мурад Измайлов, отметил что власть в республике доступна для обсуждения предложений: «Не каждый руководитель республики так откровенно общается с молодёжью, выслушивает наши проблемы и пожелания. Надо это ценить».

Практически все участники беседы рассказали Ю. Евкурову о своих достижениях, разработанных программах, о создании молодежной газеты и команды КВН, пригласили на первый осетино-ингушский молодежный форум, много говорили о пользе, которую они могут принести республике при правильном подходе и финансировании.

По словам Главы региона усилия руководства направлены на увеличение кадрового потенциала строительной, культурной и научной отраслей, поиск и поддержку спортсменов, стимулирование молодёжи в сфере предпринимательства, а также развитие молодёжных добровольческих инициатив.

Юнус-Бек Евкуров похвалил молодых людей за хорошие идеи, отметив, что все полезные и обоснованные проекты будут получать поддержку.

Пресс-служба Главы РИ

http://www.ingushetia.ru/m-news/archives/017935.shtml#more

Отец троих детей И.Хашиев был отзывчивым и скромным человеком, пользовался уважением, как у старшего поколения, так и среди молодежи. В тот роковой день, 19 февраля 2010 года, проходя мимо нежилого дома по ул.Осканова в Альтиевском муниципальном округе г.Назрань, он обратил внимание на подозрительный предмет, с виду похожий на взрывное устройство.

Сообщив о находке в правоохранительные органы, Ислам до приезда оперативного наряда полиции, обеспечивал безопасность людей, находившихся вблизи указанного дома, предупреждая о возможной опасности. В ходе мероприятия по разминированию произошла серия взрывов, в результате одного из них находившийся неподалеку И.Хашиев получил ранения, несовместимые с жизнью.

Благодаря героическому поступку Ислама, его смелости и оперативности удалось предотвратить большие потери среди числа мирных жителей и сотрудников правоохранительных органов.

Пресс-служба Главы РИ

 http://www.ingushetia.ru/m-news/archives/017934.shtml#more

Статуэтка бронзового орла – одного из символов ингушского народа, представлена в зале «Культура и искусство народов Востока» Государственного Эрмитажа.

Бронзовая фигура орла – водолей или курильница – изготовлена раннесредневековым мастером Сулейманом из Багдада (103 г.х.). Данный экспонат, найденный в XIX веке в башенном поселении Эрзи (в переводе «Орел») горной Ингушетии, представляет собой большую ценность для ингушского народа.

Это небольшая фигурка орла высотой 38 см, четко передающая пластику хищной птицы и ее грозный грациозный вид. На сосуде имеются инкрустации медью и серебром. На шейке же орла выгравирована надпись на арабском языке, гласящая в переводе: «Во имя Аллаха Всемилостивого, Всемилосердного». Далее выбито имя мастера произведения Сулеймана и дата изготовления предмета – 189 год хиджры, что соответствует 796-797 гг. христианского летоисчисления.

Хотя на официальном сайте Государственного Эрмитажа говорится, что информация о месте изготовления водолея на сосуде не читается, однако в научной литературе распространено прочное мнение, что данный сосуд изготовлен в Басре – в одном из центров бывшего Арабского Халифата.

В настоящее время, по инициативе Главы Республики Ингушетия, в результате работы проведенной Министерством культуры РИ с руководством Государственного Эрмитажа, специалистами знаменитого музея начата работа по однократному воспроизведению музейного предмета из Собрания Государственного Эрмитажа – фигуры орла в копию музейного предмета, которая изготавливается исключительно для включения данного экспоната в состав фондов Ингушского государственного музея краеведения им. Т. Мальсагова.

В настоящее время экспонат находится в лаборатории реставрации драгоценных металлов Государственного Эрмитажа, где под наблюдением заведующего лабораторией Игоря Малкиеля готовится копия, увидеть которую можно будет уже этой весной.

Пресс- служба Министерства культуры РИ

http://www.ingushetia.ru/m-news/archives/017932.shtml#more